Цифровой рынок отрегулируют в антимонопольной части

Проект Федерального закона "О внесении изменений в Федеральный закон "О защите конкуренции" вчера должна была рассмотреть Госдума в первом чтении. Источник на рынке сообщил корреспонденту ComNews о том, что рассмотрение законопроекта перенесено на начало ноября.

По словам авторов законопроекта, он разработан для совершенствования антимонопольного регулирования в условиях развития цифровой экономики. По их словам, в основе современной рыночной экономики решающую роль играют технологии, а в первую очередь цифровые технологии, а также информация, компьютерные программы, функционирующие в информационно-телекоммуникационной сети и интеллектуальная собственность. "Информация и технологии могут распространяться и использоваться среди участников экономических отношений в рамках законной кооперации или с целью недопущения, ограничения, устранения конкуренции. На практике интенсивное развитие информационных технологий, кроме благих результатов, также приводит и к созданию "опережающих" антиконкурентных практик. В некоторых секторах новые цифровые компании заняли доминирующие позиции, значительно влияя на реальный сектор экономики. В практике ФАС России все больше примеров того, как меняется структура современных рынков. Оценивая положение на рынке определенной компании, антимонопольным органам приходится учитывать такой феномен информационного сектора экономики, как сетевые эффекты", - говорят авторы документа.

По их словам, сетевые эффекты представляют собой влияние компании (которая с помощью онлайн-площадок, программ и интернета совершает сделки между продавцами и покупателями) на общие условия обращения товаров на рынке, на котором осуществляется взаимодействие. "Сетевые эффекты могут служить серьезным препятствием для выхода на рынок. Условием выхода на рынок становится достижение определенного уровня спроса, определенного числа клиентов, сопоставимого с сетевым эффектом, достигнутым конкурентом", - объясняют авторы документа.

По их словам, из-за изменений в сфере цифровой экономики необходима актуализация антимонопольного регулирования. "В антимонопольном законодательстве должны появиться правила, определяющие регулирование с учетом современных вызовов. Законопроект предлагает дополнить Федеральный закон "О защите конкуренции" новой статьей, предусматривающей запрет монополистической деятельности лицами, использующими в информационно-телекоммуникационной сети программы для электронных вычислительных машин для заключения сделок продавцов и покупателей. Таким образом, положения части 1 статьи 10 Закона о защите конкуренции будут применяться также к компаниям, использующим программу для электронных вычислительных машин, которая обеспечивает взаимодействие иных лиц, выступающих продавцами и покупателями определенных товаров, посредством информационно-телекоммуникационной сети в целях обеспечения возможности совершения между ними сделок, при наличии в совокупности ряда условий", - предлагают автора законопроекта.

Президент Ассоциации компаний интернет-торговли (АКИТ) Артем Соколов считает, что текущая версия законопроекта не позволит достичь заявленных целей — обеспечение эффективных мер контроля в условиях современных цифровых рынков и повышение уровня защищенности прав и интересов добросовестных участников таких рынков от возможных проявлений монополистической деятельности.

"Дело в том, что проект не учитывает специфику и все многообразие рынка электронной коммерции. В сегодняшней редакции предусмотрено регулирование только некоторых бизнес-моделей — маркетплейсов и агрегаторов – транзакционных платформ, на которых происходит прямой товарообмен между продавцами и покупателями, но абсолютно не учтено присутствие других участников рынка — поисковиков, соцсетей, мессенджеров – нетранзакционных платформ. При этом транзакционные площадки не контролируют существенную долю сделок, совершаемых интернет-пользователями, поскольку не могут влиять на распределение трафика между другими цифровыми платформами. В свою очередь, нетранзакционные платформы владеют колоссальным объемом пользовательских данных по всему миру, что позволяет им перенаправлять трафик на любую платформу. Более того, учитывая специфику политики подписок, а также стоимость рекламных услуг на нетранзакционных площадках, сетевой эффект на нетранзакционных площадках существенно выше, чем у маркетплейсов (агрегаторов)", - объясняет Артем Соколов.

По его словам, в результате международные ИТ-гиганты, обладающие чрезмерной рыночной властью в силу их зрелости и масштаба, возможности контролировать ключевую инфраструктуру доступа к трафику, аудитории и другим ресурсам, возможности функционировать в составе экосистем, смогут избежать ограничений, в отличие от отечественных игроков на смежных рынках, хотя именно они представляют реальную угрозу для конкуренции.

"Понятие "сетевые эффекты" не охватывает также актуальную рыночную практику – реализацию собственного товара маркетплейса на площадке. Существующие бизнес-модели маркетплейсов сложились таким образом, что площадки в разных долях реализуют собственный товар через площадку. Определив понятие "сетевой эффект" настолько узко, закон создаст дискриминирующий подход к определению доли рыночной власти участников рынка, а также необоснованному сужению анализируемого товарного рынка. Это приведет к распространению проектируемого регулирования только на несколько компаний в быстрорастущей отрасли интернет-торговли", - считает Артем Соколов.

По его словам, в целом законопроект, используя только категории "продавцов и покупателей" в определении сетевых эффектов и в положениях об анализе рынка, значительно сужает круг субъектов регулирования, что лишает пятый "цифровой" антимонопольный пакет той "цифровой" специфики, ради которой он был инициирован.

"Отрасль интернет-торговли убеждена, что в интересах обеспечения здоровой конкурентной среды на всех цифровых рынках необходимо закрепление на законодательном уровне единого подхода к регулированию всех цифровых платформ, обеспечивающих опосредованное (через платформу) или прямое взаимодействие различных групп пользователей, помимо самой платформы, включая, но не ограничиваясь агрегаторами товаров, работ, услуг, поисковыми системами, сайтами объявлений, рекламными системами, операционными системами, магазинами приложений, социальными сетями", - заявил Артем Соколов.

Генеральный директор федеральной электронной площадки "ТЭК-Торг" Дмитрий Сытин отмечает, что за последние 10 лет в мире и в России происходит активная трансформация механизмов взаимодействия покупателей и продавцов товаров, работ и услуг. "Активно создаются и распространяются цифровые сервисы. Большая часть взаимодействия переходит внутрь платформ или экосистем. Вследствие этого цифровые сервисы получают большое влияние на экономику, покупательские тренды, стоимость товаров и услуг, социальную сферу. Ранее законодательство не было рассчитано на этот феномен и новых участников рынка. Законодатель посчитал, что настало время отрегулировать новых участников рынка с точки зрения монополизации и манипулирования. По-нашему мнению это правильная инициатива. Примеры злоупотреблений доминирующим положением одного или небольшого количества цифровых систем мы наблюдаем и в России. Эти примеры можно найти в прессе и публикациях по антимонопольным делам. Актуальность обусловлена ускорением цифровизации нашей жизни и все большим проникновением цифровых сервисов. Возможно, это можно было сделать даже чуть раньше", - считает он.

По его словам, ключевой момент из предлагаемых нововведений – это доля рынка, после достижения которой игрок может признаваться монополистом. "35% доля на рынке – это существенно. На мой взгляд у нас есть отрасли, в которых платформа занимает 60–80%. Основная суть закона – если ты существенно влияешь на рынок, то должен соблюдать правила, которые не дискриминируют твоих пользователей, поскольку такая платформа сама по себе становится цифровым рынком. Все участники такого рынка должны иметь равные условия, и платформа не имеет права манипулировать, ограничивая каких-то конкретных пользователей. Казалось бы, все верно, но остается большой вопрос – как правильно определять границы и размер того или иного товарного рынка, от которого считать 35%? Например, рынок частных объявлений купли-продажи. Кто может точно определить весь его объем, если учитывать газеты, доски объявлений и т. п.?", - говорит Дмитрий Сытин.

По его мнению, поправки очень полезные и давно назревшие, тем не менее нужно уже на этом этапе их тщательно доработать, чтобы потом меньше правок пришлось вносить.

Владелец бизнес-школы Katkov.School, член Комитета ТПП РФ по предпринимательству в сфере медиакоммуникаций, член Ассоциации юристов России Павел Катков считает, что интернет в бизнесе может быть как инструментом повышения конкуренции, так и источником возникновения монополизма. "Уже сегодня это можно видеть на примере гигантов в сфере медийного контента, перевозок, торговли. ФАС это не может нравиться, ведь их обязанность - с монополизмом бороться. В принципе, у ведомства были рычаги воздействия. Но оно, очевидно, посчитало, что со специальной нормой дело пойдет лучше. Надо ожидать, что GR-специалисты крупных интернет-компаний включатся в борьбу против законопроекта. Возможно даже смогут изменить его. По опыту ранее принятых "антимонопольных пакетов", они были небезапелляционны - при условии, что бизнес проявлял себя", - говорит Павел Катков.

Аналитик ФГ "Финам" Леонид Делицын считает, что документ отражает стремление антимонопольного ведомства не допустить монополизации рынка, а сам по себе, без ведомства, обладающего реальной властью, которого боялись бы игроки рынка, документ безобиден. "Опытная команда юристов справится с теми угрозами, которые он создает для крупного интернет-бизнеса. Дело в том, что в документе делается попытка определить "сетевой эффект" и использовать такой термин для борьбы с монополизацией рынка. Этот сетевой эффект определяется очень расплывчато, как влияние крупного маркетплейса на рыночные условия благодаря увеличению числа продавцов и покупателей. Вероятно, имеется ввиду, что если создается мега-маркетплейс, где всем продавцам непременно надо быть, потому что все покупатели ищут товары именно там, то продавцы пойдут на любые условия такого маркетплейса или закроются. Я не уверен, что к такому виду монополизации надо приплетать сетевой эффект", - считает аналитик.

По его словам, в конце 1980-х и начале 1990-х гг. дебаты вокруг сетевого эффекта шли совсем по другому поводу. "Автор этой идеи, Роберт Меткалф, изобретатель Ethernet, предложил модель, в которой ценность сети пропорциональна квадрату числа ее участников. Он исходил из такой логики: для каждого участника ценность сети (сегодня вместо сети можно подставить маркетплейс) прямо пропорциональна числу участников, а совокупная стоимость сети складывается из индивидуальных, откуда и получается квадрат. Экономистов тогда увлекла эта идея, и они стали строить и проверять модели, которые бы ее подтвердили. А еще эта идея увлекала провайдеров, когда они хотели продавать бизнес – они пытались убедить покупателей бизнеса, что надо умножать ARPU не на количество абонентов, а на квадрат этого числа. Тут можно поддаться искушению привлечь обыденный опыт и сказать: "Разумеется, посмотрите, сколько стоит доминирующий в мире производитель операционной системы для десктопов, и сколько – производители отечественных линуксов", – но есть опасность сделать ложные выводы. Действительно, на наши решения влияют решения других людей – в этом и заключается эффект, который сто лет назад непочтительно называли "подражанием", а сейчас – другими терминами, - рассуждает Леонид Делицын, - ребенок просит купить такие же кроссовки, как у одноклассника, подросток – такой же телефон, как у одноклассника, а молодой джентльмен – такой же автомобиль, как у босса. Но это не создает сетевого эффекта. От нашего влияния на решения друг друга до монополии одного маркетплейса – еще сотни шагов, на которые этот маркетплейс либо идет, либо не идет. Если бы сетевой эффект производил монополии сам собой, то крупным площадкам не приходилось бы идти на те грубые силовые действия по отношению к клиентам, партнерам и конкурентам, которые обычно и вызывают возмущение. На практике, сетевой эффект – сетевым эффектом, но если один игрок рынка ведет себя вежливо, но медленно, а другой – стремительно, но грубо, то на надгробном камне первого напишут, что он стал жертвой сетевого эффекта. Как же отличить влияние именно сетевого эффекта от влияния размера игрока рынка, который препятствует конкуренции обычными, несетевыми средствами (демпингом, давлением на партнеров и т.п.)? Закон оставляет это на усмотрение экспертов", - говорит аналитик.

По его словам, кто такие эксперты по сетевому эффекту не понятно. "Где взять стандартные методики оценки "влияния размера игрока на условия совершения сделки", которыми будут руководствоваться эксперты? Очевидно, что тут регулятор попытается предложить новые правила ведения игры на рынке, новых экспертов, экспертиза которых, вероятно, будет носить очень творческий характер, и в итоге либо игроки рынка уступят ведомству по-хорошему, либо пойдут судиться. В суде юристы компаний, конечно, поднимут вопрос, что на самом деле измеряют эксперты, какими методиками они руководствуются и тому подобное. Но, скорее всего, вступать в долгие тяжбы с антимонополистами крупные игроки рынка не захотят, потому что те смогут придраться и по какому-нибудь менее возвышенному поводу", - предполагает аналитик ФГ "Финам".

Ири­на При­бор­ки­на